("Российская газета"-2004)

("Российская газета"-2004)

КРЕСТИК НА "РАБОЧЕМ И КОЛХОЗНИЦЕ"

В огромном ангаре Центрального НИИ строительных конструкций на окраине Москвы лежит мозаика. Если сложить ее гигантские кусочки, получатся знаменитые “Рабочий и колхозница”, в натуральную величину. Здесь разрезанный на части памятник проходит реставрацию.
- Когда мы снимали монумент с пьедестала - знаете, как народ возмущался, - рассказывает Иван Иванович Ведяков, заведующий лабораторией металлических конструкций. - Фашистами обзывали! Думали, что под предлогом реставрации мы его увезем, чтобы никогда уже не вернуть назад. Никто же не понимает, в каком он состоянии!
Если бы знаменитый монумент не начали реставрировать, он, конечно, не рухнул бы в одно мгновение. Но со временем обвис бы шлейф шарфа, опустились бы руки, и постепенно он бы совсем сложился. Поэтому, несмотря на возмущение масс, рабочему и колхознице сделали “расчлененку” - поделили на 40 кусков - и увезли их в ангар на Рязанском проспекте.
Элементы памятника постарались расставить здесь попарно. Разделенные, но не расставшиеся, мирно стоят рядом друг с другом головы рабочего и колхозницы. На серебристом носу у каждого крестик черным фломастером - инженеры пометили какие-то точки. А рот колхозницы, оказывается, всегда был приоткрыт - вентиляция!
- Знаете, какой из него прекрасный вид? На Проспект Мира! - хвалятся работники института. - Мы же в памятник залазили, когда он еще на постаменте был...
Гордые взгляды советских тружеников упираются, кажется, в юбку колхозницы. Многие куски металла опознать просто невозможно - складки и складки, величиной в два человеческих роста. Поначалу и сотрудники НИИ путались, а сейчас наловчились разбираться:
- Это часть юбки, это коленка, - проводят мне экскурсию по цеху. - Это шарф, это кулак колхозницы, который складки придерживает, это фартук мужчины, это бедро, а вот еще кусок шарфа...
Заглядываю внутрь крепкого колхозного кулака - ребра каркаса уходят вглубь и теряются в темноте. На “дне” - ржавая крошка. Рядом возвышаются гигантские торсы - мужской и женский. Неподалеку – огромные ботинки. Посреди цеха вытянулись руки с серпом и молотом. Их решили не отрезать друг от друга. Когда легонько трогаешь серп, он покачивается. Насколько крепко он держится, пока выяснить не удалось: крестьянский инструмент слишком узкий, и залезть в него для обследования не получается. В остальные детали - лазили.
- Находим кого поменьше - его и отправляем внутрь, - смеется Евгений Мацелинский, ведущий научный сотрудник лаборатории, измеряя в это время рулеткой диаметр женского запястья.
Посреди “запчастей” рабочего и колхозницы бродят интеллигентные юноши с блокнотами. Сейчас идет этап обследования - нужно найти самые “слабые” куски монумента и обозначить их на плане - мол, в 5 сантиметрах от края на ноге колхозницы ржавое пятно такого-то размера. Причем, по словам инженеров, памятник немного отличается от того, что изображено на авторских проектах 1930-х годов: в реальности нужные точки то чуть ближе, то чуть дальше, чем на бумаге.
Попутно из фигур вырезают маленькие кусочки, которые отправляют на исследование структуры металла. Но и сейчас уже понятно, что наружная оболочка сохранилась относительно неплохо. Лучше всего выглядят головы и поднятые руки. А вот шарф и юбку реставраторам придется основательно подштопать - в них и вода застаивалась, и кучи мусора накопились, и груды птичьего помета пришлось оттуда выметать. Этого ни один металл не выдержит. Хуже всего выглядят, как ни странно, те места, которые ремонтировали в 1980-е годы. Тогда прохудившуюся нержавейку заменили на новую, но очень плохого качества. И сейчас на этих заплатках зачастую больше пузырьков коррозии, чем на тех, что не менялись с 1930-х годов.
Но самое больное место памятника - каркас. В 1930-е годы внешнюю нержавейку, то ли не подумав, то ли не зная о последствиях приварили на основу из черной стали. А из-за соединения этих металлов родилась какая-то особая электрохимическая коррозия - и все места контактов сильно проржавели. Подведя меня к очередному куску шлейфа, Иван Иванович легко отламывает рукой кусочек проржавевшего металла. Чуть ли не единственное, что сделали для укрепления каркаса четверть века назад - покрасили его, где смогли достать, в оранжевый цвет. В ноги скульптуры ведро краски, похоже, просто выплеснули...
Именно из-за необходимости заменить основу памятник пришлось резать и вывозить в ангар - под открытым небом такие работы провести невозможно. Теперь прежний каркас нужно вытащить, а на его место вставить новый - то ли из той же стали, изолировав уже ее от оболочки, то ли из нержавейки, а может быть, даже из дорогого титана. Заодно советских тружеников и “умоют” - почистят наружные листы (из-за выхлопных газов и прочих городских проблем серо-серебристый металл во многих местах почернел).
- Красивый памятник, - говорит Иван Иванович. - И с точки зрения искусства, и с инженерной. Я поражаюсь, как в то время, без ЭВМ, смогли просчитать каркас, найти конструктивное решение, обеспечить собираемость оболочки. После реставрации он должен еще лет 100 простоять, если будет надлежащий уход. Хотя я сомневаюсь, что он будет...
Вернуться “домой”, к ВВЦ, металлические граждане должны будут к концу 2005 года, если, конечно, к этому времени успеют возвести новый постамент. Статуи должны вознестись на 30-метровую высоту, ту же с которой они смотрели на Париж на Всемирной выставке 1937 года.